23 года большая часть севастопольцев ощущала себя как на оккупированной территории. На одной из передач на ТВ я сказал, что это очень похоже на этноцид. Есть понятие геноцид, а это этноцид. Рафаэль Лемкин, ученый, юрист-международник вывел такое понятие. Это уничтожение этноса не путем физического истребления, а путем ассимиляции, путем истребления истории, культуры, языка и растворения нации в массе других людей.
То же самое происходило в Севастополе постоянно. Оно было вялотекущим. Приход Куницына к власти в городе. Гробики в школах в честь голодомора, вышиванки в детских садах и многие другие вещи, которые ментально не воспринимали. Кроме того, презрительное отношение к истории Севастополя. Не секрет, что две героические обороны Севастополя преподавались, как две позорные страницы в истории России. И много других моментов, которые ранами оставались в душе и в сердце севастопольцев. Другое дело, что не было повода, не было людей, лидера, который смог повести и воспротивиться этому.
И вот события на майдане стали той последней точкой, когда народ понял, если мы сегодня ничего не сделаем, завтра будет поздно. Сегодня, видя, как падают памятники Ленину во всех городах Украины, мы понимаем прекрасно, что дело даже не в Ленине. Дело в том, что нынешняя власть украинская, которую называют хунтой, просто пытается уничтожить прошлое, растоптать его. В нашем городе таким памятником мог стать памятник Нахимову и многие другие, которые дороги сердцу каждого севастопольца. Что оставалось делать? Надо было действовать.
Пророссийских движений было много. Кто-то занимался этим профессионально, получая поддержку от партии власти, кто-то от души и много лет. Но, как правило, власть и пресса их маргинализировали и повести за собой большое количество людей они не могли. Это была главная проблема. Где найти ту силу, которая сможет поднять большое количество людей, за кем пойдут. Более того, постоянно находясь в одном политическом поле, борясь за избирателей, многие перессорились между собой, поэтому поливали друг друга грязью, обвиняли в тех или иных грехах реальных и вымышлены.
Единой консолидации не было. Возможно, народу нужно было дать ту новую силу, которая пока не имела скелета в шкафу и которой бы они поверили. И важно было дать такую личность, вокруг которой могли консолидироваться севастопольцы. Первая мысль об этом появилась в январе. Да, в начале января 2014 года. Обсуждали мы втроем. Алексей Чалый, я и Борис Колесников. Появилась идея создать некое общественное движение, которое могло бы попытаться взять на себя роль, в случае, если ситуация в Киеве будет критической и к власти путем переворота придет хунта.
Идея митинга
появилась давно, еще в январе. Изначально мы хотели назвать его севастопольским
вече. Мы понимали, что если произойдет переворот в Киеве, то, скорее всего, городские власти не пойдут на
решительные шаги. В общем, это так и оказалось. Ни глава администрации, который
долго и пафосно говорил, что мы защитим Севастополь, ни депутатский корпус.
Никто не захотел взять на себя ответственность. Мы также помнили 2004 год,
когда народ также очень активно выступал против Ющенко во главе с
руководителями Городского совета и администрацией, а потом в один день
поодевали оранжевые галстуки и стали поддерживать новое руководство, которое
также в тот период незаконно пришло к власти. Мы понимали, что если мы потеряем
хоть один день, то потом будет поздно.
Сергей Кажанов
